Здравствуйте, друзья! В сегодняшней статье мы поговорим о вспомогательных репродуктивных технологиях (ВРТ) – то есть о методах, с помощью которых медицина помогает людям завести ребенка при проблемах с естественным зачатием. Мы рассмотрим, какие этические вопросы возникают вокруг таких технологий. Речь пойдет о том, как относиться к оплодотворенным эмбрионам вне организма, что делать с «лишними» эмбрионами, допустимо ли использовать донорские клетки и суррогатных матерей, как разные культуры и религии реагируют на достижения репродуктивной медицины, и как законодательство разных стран пытается решить эти непростые вопросы.

Стиль нашей беседы – дружелюбный и понятный, но основанный на научных фактах и реальном опыте.

Введение в тему:

В последние десятилетия методы ВРТ – такие, как экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО, оплодотворение яйцеклетки «в пробирке» вне тела женщины), искусственная инсеминация (введение спермы в половые пути женщины вне полового акта), донорство яйцеклеток и сперматозоидов, суррогатное материнство (вынашивание ребенка другой женщиной) и криоконсервация эмбрионов (заморозка эмбрионов на хранение) – стали широко применяться. Они дали надежду миллионам семей, столкнувшимся с бесплодием (неспособностью зачать ребенка естественным путем). Например, по оценкам экспертов, по всему миру на свет появилось уже более 10 миллионов детей, зачатых с помощью ВРТ – это порядка 8% всех новорожденных в Европе и около 5% в США¹. Согласитесь, цифры впечатляют!

Однако вместе с впечатляющими успехами появились и этические дилеммы. Одно дело – технически научиться оплодотворять яйцеклетку в лаборатории, а другое – решить, насколько это правильно с точки зрения морали, религии и общества. Давайте сразу обозначим основные группы вопросов, которые вызывают споры:

1. Статус эмбриона и обращение с ним. Например, считается ли эмбрион человеком с момента оплодотворения? Что делать с «лишними» эмбрионами, которые остаются невостребованными после процедур ЭКО? Можно ли их уничтожать или использовать в исследованиях?
2. Донорство генетического материала. Этически ли использовать донорскую сперму или яйцеклетки от посторонних людей? Имеет ли ребенок право знать своего биологического родителя, давшего генетический материал?
3. Суррогатное материнство. Допустимо ли, чтобы ребенок вынашивался не той женщиной, которая будет его матерью? Не превращает ли это рождение в коммерческую услугу и не эксплуатирует ли женщин?
4. Культурно-религиозные взгляды. Как различные религии и культуры воспринимают вмешательство в естественный процесс зачатия? Считается ли приемлемым «ребенок из пробирки» с точки зрения веры и традиций?
5. Правовые и социальные аспекты. Как государство должно регулировать ВРТ? Кому разрешать пользоваться такими технологиями (только ли состоящим в браке парам, или также одиноким и однополым семьям)? Должно ли государство финансировать ЭКО? Какие ограничения нужны, чтобы защитить интересы ребенка и всех участников процесса?

Как видите, вопросов немало. В следующих разделах мы подробно разберем каждую из этих тем, опираясь на данные исследований, опыт разных стран и позиции экспертов. Постараемся изложить все профессионально, но простыми словами. И, конечно, будем приводить примеры и ссылки на авторитетные источники, чтобы вы могли сами при желании углубиться в детали.

Часть 1. Что такое ВРТ и зачем они нужны?

Прежде чем обсуждать этические тонкости, давайте коротко разберемся, что включают в себя вспомогательные репродуктивные технологии. Как мы уже сказали, ВРТ — это совокупность методов, помогающих наступлению беременности при бесплодии. Бесплодным считается брак, в котором в течение года регулярной половой жизни без предохранения не наступает беременность. По оценкам, около 10–15% супружеских пар в мире сталкиваются с этой проблемой, поэтому спрос на решения очень большой.

Основные виды ВРТ:

• Экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) – метод, при котором яйцеклетки женщины оплодотворяются сперматозоидами в лаборатории «в пробирке» (на самом деле, в специальной чашке Петри). Затем полученный эмбрион через несколько дней переносят в матку женщины, чтобы он прикрепился и развивался как обычная беременность.
• Искусственная инсеминация – более простой метод, при котором специально подготовленная сперма вводится напрямую в половые пути женщины в нужный момент, чтобы повысить шанс зачатия. Тут оплодотворение происходит внутри организма, просто врач помогает сперматозоидам встретиться с яйцеклеткой.
• Донорские программы – использование донорской спермы или донорских яйцеклеток, когда у будущих родителей своих половых клеток нет или они непригодны. Донором может быть анонимный доброволец или знакомый человек, согласившийся предоставить свой генетический материал.
• Суррогатное материнство – вариант, когда эмбрион, полученный в результате ЭКО, переносится для вынашивания не биологической матери, а другой женщине – суррогатной матери. После родов ребенок передается генетическим родителям. Эта методика применяется, если женщина по медицинским причинам не может выносить беременность.
• Криоконсервация эмбрионов и гамет – заморозка оплодотворенных эмбрионов или половых клеток (яйцеклеток, сперматозоидов) для хранения. Например, при ЭКО часто получается несколько эмбрионов; лишние могут быть заморожены «про запас» на будущее. Также люди могут замораживать свои яйцеклетки/сперму, чтобы отложить рождение детей на более поздний срок по социальным или медицинским причинам.

Все эти технологии дали надежду тем, кто раньше оставался бездетным. С 1978 года, когда родился первый в мире «ребенок из пробирки», и до наших дней ВРТ распространились повсеместно. Например, в Израиле лечение бесплодия приоритетно: там государство финансирует множество циклов ЭКО, и страна имеет одну из самых высоких плотностей проведенных процедур ЭКО на душу населения. В некоторых европейских странах до 5–8% всех детей рождаются благодаря вспомогательным технологиям¹. Можно сказать, что для десятков тысяч семей каждый год ВРТ – это реальный шанс на исполнение мечты о ребенке.

Почему возникают этические вопросы? Дело в том, что ВРТ связаны с очень деликатной сферой – рождением новой жизни. Затрагиваются фундаментальные понятия: что такое начало человеческой жизни, какова роль родителей и семьи, что допустимо с моральной точки зрения в стремлении иметь ребенка. Медицинский прогресс движется быстрее, чем формируются однозначные нормы морали и закона по этому поводу. Поэтому общество пытается осмыслить: где границы допустимого? В следующих разделах мы шаг за шагом пройдемся по основным этическим вопросам.

Часть 2. Эмбрионы «в пробирке»: жизнь в лаборатории и моральный статус

Начнем с самого начала – с эмбрионов, полученных с помощью ЭКО. Эмбрион – это ранний зародыш, в первые дни развития после оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом. При обычном зачатии эмбрион развивается в маточной трубе, а затем в матке. Но при ЭКО первые несколько дней эмбрионы развиваются в специальном инкубаторе в лаборатории. И тут возникает главный вопрос: считается ли такой эмбрион полноценной человеческой жизнью с правами? От ответа на него зависят многие моральные решения.

С одной стороны, эмбрион на стадии всего нескольких клеток не выглядит как человек – его даже не видно без микроскопа. Многие ученые и врачи считают, что на этой стадии это лишь биологический материал, кластер клеток, и что права человека возникают позже, например, когда сформируется нервная система или хотя бы плод в утробе. Они указывают, что до определенного момента развития эмбрион не способен ни к какому ощущению, у него нет органов, а зачастую из множества оплодотворенных яйцеклеток лишь некоторые дают начало беременности. Поэтому, по их мнению, уничтожение эмбриона на ранней стадии нельзя приравнивать к убийству – это скорее аналогично тому, как природа сама отбраковывает нежизнеспособные зародыши.

С другой стороны, представители религиозных и консервативных взглядов утверждают обратное: человек начинается с момента зачатия. Например, официальная позиция Русской Православной Церкви гласит, что личность человека появляется с момента зачатия, поэтому любое преднамеренное уничтожение эмбрионов расценивается как прерывание жизни (иначе говоря – грех убийства)². Католическая церковь также придерживается мнения, что эмбрион – это священная человеческая жизнь с самого начала, и потому уничтожать его недопустимо. Такие воззрения приводят к выводу, что созданных в процессе ЭКО эмбрионов нужно максимально беречь.

Проблема «избыточных» эмбрионов. При ЭКО обычно получают сразу несколько эмбрионов. Врач переносит в полость матки 1–2 из них (реже больше) – чтобы повысить шанс наступления беременности, но и не допустить слишком многоплодной беременности. Возникает вопрос: а что делать с оставшимися эмбрионами? Часть можно заморозить для будущих попыток (на случай, если первая неудачна или пара захочет второго ребенка позже). Но далеко не все эмбрионы используются. В мире сейчас накопилось сотни тысяч замороженных эмбрионов, судьба которых неопределенна. Например, в одной только Испании к 2023 году хранилось более 600 тысяч криоконсервированных эмбрионов³ – впечатляющее число. Аналогичная ситуация в США и других странах, где ЭКО массово применяется.

Этическая дилемма здесь такова: можно ли уничтожать невостребованные эмбрионы? Если считать их просто тканью – то вроде бы да, это ничем не отличается от, скажем, уничтожения клеток в лаборатории. Но если признавать за ними хотя бы потенциальную человеческую жизнь – то их ликвидация равносильна лишению жизни. Православная церковь, например, однозначно заявляет, что замораживание эмбрионов с последующей потерей части из них есть недопустимое деяние, ведь значительная доля таких детей не родится (при заморозке часть эмбрионов не переживает размораживания)². Соответственно, сознательное создание «лишних» эмбрионов, которых заранее больше, чем планируется имплантировать, трактуется некоторыми религиозными деятелями как аморальный поступок.

Поиск компромисса. В ряде стран пытались решить эту проблему законодательными ограничениями. Например, в Италии долгое время закон позволял оплодотворять не больше 3 яйцеклеток за один цикл ЭКО и обязывал переносить все получившиеся эмбрионы в матку, запрещая их заморозку. Так власти хотели исключить гибель «лишних» эмбрионов в соответствии с католическими убеждениями. Однако на практике это привело к росту многоплодных беременностей и другим осложнениям. В итоге абсолютные запреты были смягчены. Другие страны (Германия, Австрия и др.) также ограничивали число эмбрионов для оплодотворения или хранения, пытаясь минимизировать «избыток». Но универсального решения нет: либо снижается эффективность лечения бесплодия, либо приходится мириться с тем, что часть эмбрионов не будет использована.

Пренатальный отбор и «дизайнерские» дети. Еще один этический аспект – это выбор эмбрионов по определенным признакам. Современная наука позволяет провести преимплантационную генетическую диагностику (ПГД) – простой языком, это генетический анализ эмбриона до его переноса в матку. С помощью ПГД можно выявить серьезные наследственные заболевания у эмбриона и отобрать для имплантации только здоровые. С одной стороны, это благо: родители могут избежать рождения ребенка с тяжёлой болезнью, страданий самого ребенка и моральных, финансовых трудностей для семьи. Но с другой стороны, возникает скользкий вопрос: а где граница? Если мы научились отбирать здоровых эмбрионов, может возникнуть соблазн отбирать и по другим признакам – например, выбирать пол ребенка по желанию родителей, или даже в будущем по генам внешности, интеллекта и т.д. Общество опасается появления «дизайнерских детей», когда богатые семьи смогут заказывать себе потомство с желаемыми характеристиками. На сегодняшний день во многих странах запрещено выбор пола ребенка без медицинских показаний (например, если не нужно избегать передачи сцепленного с полом заболевания). То есть семье не дадут просто так выбрать мальчика или девочку для «баланса», это считается неэтичным вмешательством. Однако технически такая возможность есть, и вопрос, насколько далеко можно заходить в селекции будущих людей, остается предметом горячих дискуссий биоэтиков.

Многоплодная беременность и редукция. Как упоминалось, при ЭКО выше вероятность многоплодной беременности, особенно если переносили несколько эмбрионов. Рождение близнецов для многих родителей — радость, но тройни и четверни уже несут серьезные медицинские риски для матери и детей (преждевременные роды, осложнения). Врачи иногда рекомендуют процедуру редукции эмбрионов – то есть искусственно прервать развитие одного или нескольких плодов, чтобы остальные имели больше шансов.

Эта процедура, по сути, сродни выборочному аборту на раннем сроке, и понятно, что она крайне сложна морально. Родителям предлагается решить, каких малышей «оставить». Многие считают это недопустимым, другие соглашаются ради здоровья оставшихся детей. Опять-таки, отношение общества к редукции зависит от отношения к эмбриону/плоду: если считают, что это уже ребенок – то подобное кажется убийством; если же расценивают как медицинскую необходимость – то скорее как вынужденную меру. В идеале, конечно, стараются избегать такой ситуации, перенося умеренное число эмбрионов, но иногда выбор стоит очень остро.

Подведем итог этого раздела. Этические вопросы вокруг эмбрионов в ВРТ сосредоточены вокруг понятия ценности зарождающейся жизни. Сторонники полного уважения к эмбриону настаивают на максимально бережном подходе: не создавать эмбрионов больше, чем нужно, не уничтожать их, не подвергать ненужному риску, а также не «конструировать» ребенка по своему желанию. Сторонники более либерального подхода считают, что интересы живых людей (будущих родителей) могут оправдывать жертву на уровне эмбрионов, особенно если речь о предотвращении болезней или эффективном лечении бесплодия. Ни одна из позиций не может быть названа абсолютно правой или неправой – это вопрос мировоззрения. Поэтому разные страны и сообщества подходят к нему по-разному, что мы еще увидим далее.

Часть 3. Донорство яйцеклеток и спермы: право знать свои корни

Теперь перейдем к ситуации, когда для рождения ребенка используются донорские гаметы – то есть сперма или яйцеклетка от человека, который не будет родителем этого ребенка. Такие программы донорства применяются, если, например, у женщины нет собственных яйцеклеток (из-за ранней менопаузы, генетических причин) или у мужчины отсутствуют сперматозоиды, а также для одиноких женщин или однополых пар, желающих иметь детей. На первый взгляд, донорство – благородный акт: здоровый человек анонимно помогает другим испытать радость родительства. Однако здесь возникает важный вопрос: а что будет чувствовать ребенок, когда вырастет? Не нарушается ли его право знать, от кого он произошел генетически?

Исторически донорство спермы и ооцитов (яйцеклеток) практиковалось на условиях строгой анонимности. Считалось, что так всем проще: донор не несет ответственности и не вмешивается в жизнь семьи, родители полностью считаются родителями без «третьего лишнего», а ребенок и вовсе не знает, что он «донорский». В больницах даже часто советовали родителям не рассказывать ребенку о факте донорства, чтобы не травмировать его и не разрушать семью. Однако с годами такие подходы стали меняться. Взрослевшие донор-дети начали высказываться, что для них важно знать свое биологическое происхождение. Ведь это часть их личности: у половины генов – неизвестный источник. Многие испытывали психологический дискомфорт от тайны, некоторые случайно узнавали правду (например, по анализу ДНК) и переживали кризис идентичности. К тому же знание биологических родителей важно и медицински – для понимания наследственных рисков по здоровью.

Поэтому во многих странах произошел отказ от анонимности доноров в пользу прозрачности. Первой еще в 1980-х стала Швеция, запретив анонимное донорство спермы еще в 1985 году – дети там получают по достижении 18 лет право узнать, кто был донором⁴. Затем аналогичный путь выбрали Великобритания (с 2005 года отменена анонимность доноров, по закону ребенок может запросить имя донора в специальном реестре после 18 лет)⁴, Германия, Нидерланды, Австралия, страны Скандинавии и многие другие. Совсем недавно, в 2022 году, Франция изменила свое законодательство: теперь во Франции дети, рожденные от донорских клеток, по достижении совершеннолетия имеют право узнать личность донора – для этого при донорстве стали собирать и сохранять всю информацию о человеке⁴. Это большое изменение, ведь с 1994 года во Франции доноры были строго анонимны, но общественное мнение склонилось к защите прав детей.

А что же там, где по-прежнему анонимность? Есть и такие государства. Например, Испания законом гарантирует полную тайну личности донора: разглашение сведений запрещено и карается штрафами, ребенку могут сообщить лишь общие сведения (например, рост, цвет волос донора), но не имя⁴. В России на сегодняшний день также практикуется анонимное донорство: родители могут знать лишь минимальные данные о доноре (национальность, образование, внешность), а ребенок официально не имеет возможности узнать биородителя через клинику. США не имеют единого федерального закона на этот счет – там дело оставлено на усмотрение клиник и штатов.

Интересно, что в США недавно тоже наметился сдвиг: так, штат Колорадо в 2022 году принял закон, фактически запрещающий полностью анонимное донорство. С 2025 года доноры там должны соглашаться предоставить свои данные потенциально детям, достигшим 18 лет, иначе их материалы не примут, и клиники обязаны хранить контакты донора и медицинскую информацию⁴. Колорадо стал первым штатом с таким радикальным законом в США. В других штатах пока требования мягче – например, в Вашингтоне, Калифорнии, Нью-Йорке существуют базы данных для доноров и опция для детей запросить инфо, если донор не возражал⁴, но полной отмены анонимности на уровне закона еще нет.

Спор прав и интересов. Таким образом, налицо конфликт интересов между разными сторонами. С одной стороны, есть интересы ребенка – знать свою биологическую родню, иметь возможность при желании установить контакт, понимать генетические корни. Многие считают это чуть ли не основополагающим правом человека – знать, откуда он произошел. В некоторых документах по правам ребенка указывается, что ребенок по возможности должен знать своих родителей. С другой стороны, есть интересы родителей-воспитателей – некоторых из них тревожит, что раскрытие личности донора может нарушить их связь с ребенком, вызвать путаницу (особенно если, например, донор – не просто аноним, а известный семье человек).

А также интересы донора – многие соглашались помогать именно на условиях анонимности, без намерения участвовать в жизни детей в будущем, кто-то не желает раскрытия этой главы своей биографии. Кроме того, врачи опасаются, что исчезнут желающие донорствовать, если гарантий анонимности не будет: люди будут бояться юридических и эмоциональных последствий. И действительно, например, после отмены анонимности в Великобритании количество доноров спермы поначалу резко сократилось.

Каждая страна ищет баланс. Некоторые, как мы видели, решили, что права ребенка важнее, и изменили правила, даже ценой уменьшения числа доноров. Другие сохраняют анонимность, полагая, что иначе лечение бесплодия пострадает. Есть компромиссные варианты – например, вариант добровольного выбора: часть доноров может быть неанонимными, и тогда их материал предоставляют тем семьям, которые готовы в будущем раскрыть правду ребенку. Так делают ряд клиник: предлагаются программы с открытым донором, когда будущие родители изначально знают, что ребенок потом сможет встретиться с биопапой/биомамой. А кто-то, наоборот, выбирает донорство с условием неразыскания, и подписываются соответствующие соглашения.

Еще одна дилемма – сколько детей может приходиться на одного донора. Если один мужчина сдал сперму, и от него родились десятки детей, то чисто теоретически в будущем существуют риски кровнородственного случайного брака между такими биологическими полусиблингами. Да и психологически странно осознавать, что у ребенка может быть пару десятков генетических полу-братьев и сестер неизвестно где. Поэтому в ряде стран ввели ограничения: например, в Великобритании один донор может быть использован не более чем в 10 семьях, в Австралии – тоже около 5–10 семей максимум. В России пока нет четкого ограничения, но врачи обычно также стараются не использовать одного донора слишком широко.

Коммерческая сторона вопроса. Донорство спермы и яйцеклеток затрагивает и тему оплаты. В некоторых странах запрещено платить донору больше, чем символическую компенсацию расходов, чтобы не превращать это в бизнес. Например, в Канаде закон позволяет только безвозмездное донорство – платить донору нельзя, только возместить ему расходы на дорогу, отгул с работы и пр.⁴ В Британии донору яйцеклеток полагается фиксированная компенсация около £750, а донору спермы – еще меньше, строго, чтобы покрыть затраты⁴.

Цель – исключить мотивацию ради денег, чтобы люди шли в доноры по доброй воле, а не из материальной выгоды, иначе есть опасения эксплуатации малоимущих слоев населения. В других странах, наоборот, вполне возможно донору заплатить. В России донорство официально возмездное: например, женщине платят за цикл стимуляции и пункции яйцеклеток, мужчине – за каждую порцию спермы, суммы варьируются. В США это вообще рыночная услуга: компенсация донорству ооцитов может достигать $5–10 тысяч и выше (особенно если донор обладает какими-то ценными качествами – например, студентка элитного вуза с высоким IQ и приятной внешностью, как показывают объявления некоторых агентств). Это, конечно, тоже вызывает споры – не рождает ли такая практика торговлю биоматериалом и не ставит ли генетическое родительство в зависимость от кошелька. Пока что консенсус такой: разумная компенсация допустима, чтобы поощрить доноров, но превращать дело в откровенную торговлю генами – табу.

Право знать vs право не знать. Интересно отметить, что вопрос открытости в донорстве касается не только детей, но и родителей. Ведь далеко не все родители (особенно папы, если речь о донорской сперме) психологически хотят раскрывать ребенку правду. Одни семьи вообще предпочитают держать факт донорства в тайне ото всех, часто даже от родственников. Другие планируют когда-нибудь рассказать ребенку, но боятся сделать это неправильно. Сейчас психологи в большинстве своем советуют родителям быть честными с детьми насчет их происхождения – мол, тайны все равно имеют свойство открываться, лучше ребенок узнает от любящих родителей с объяснениями, чем случайно от третьих лиц. В некоторых странах, как мы видели, даже обязали указывать факт донорского зачатия в документах. Например, в Ирландии теперь государство будет информировать совершеннолетнего, если он родился от донора, когда тот запросит свидетельство о рождении⁴. Это довольно смело: предполагается, что государство вмешивается, чтобы правда восторжествовала, даже если родители сами бы скрыли. Таким образом, акцент делается на прозрачности и интересах ребенка, даже через головы взрослых.

В завершение этого раздела подчеркнем: этика донорства стремится прежде всего защитить благополучие ребенка. Ведь цель ВРТ – рождение новой жизни, и важно, чтобы эта жизнь не столкнулась потом с ненужными страданиями из-за секретов или правовых коллизий. Поэтому тенденция идет к большей открытости, вниманию к психологии донорских детей, созданию регистров, где по достижении возраста они могут получить информацию. Но есть и уважение к приватности доноров и семейной автономии. Это тонкий баланс. Вероятно, с развитием технологий (например, доступностью генетических тестов, через которые все равно можно вычислить биородню) мир постепенно придет к тому, что тайное станет явным – и система будет изначально строиться на честности и информировании, а не на анонимности.

Часть 4. Суррогатное материнство: дар жизни или коммерция?

Одним из самых горячо обсуждаемых направлений ВРТ является суррогатное материнство. При суррогатном материнстве одна женщина (ее называют суррогатная мать или гестационный курьер) вынашивает ребенка для других родителей, которые после рождения станут его матерью/отцом. Чаще всего используют гестационную суррогатию, когда эмбрион создан из яйцеклетки заказчицы (или донора) и спермы заказчика (или донора) – то есть суррогатная мама не является генетической матерью ребенку, она только вынашивает. Р реже практикуется традиционная суррогатность, когда суррогатная мать одновременно дает свою яйцеклетку (обычно оплодотворяется спермой отца-заказчика через искусственное осеменение) – тогда она биологически мать ребенку. Традиционный вариант сейчас почти повсеместно запрещен или не используется клиниками из-за сложности последующих юридических вопросов (получается, мать генетически родила своего же ребенка и должна отдать его – намного больше шансов конфликтов).

Зачем это нужно? Суррогатная программа – единственная возможность для тех, у кого есть материальный эмбрион (своя оплодотворенная яйцеклетка), но нет возможности выносить: например, женщина не имеет матки (врожденно или после операции), или тяжелое заболевание делает беременность опасной, или были многократные выкидыши и попытки ЭКО без вынашивания. Также суррогатное материнство позволяет завести генетически родственного ребенка гомосексуальным мужчинам (в паре два мужчины могут воспользоваться яйцеклеткой донора и услугами суррогатной матери). Иногда к суррогатному вынашиванию прибегают женщины по социальным причинам (карьера, не хочется проходить через беременность) – хотя это редкость и часто осуждается.

Этические вопросы суррогатного материнства чрезвычайно острые, потому что затрагивают сразу несколько уровней: и мораль, и чувства, и деньги, и права разных людей.

Вот ключевые проблемы:

• Коммодификация (опродуктивление) и эксплуатация. Критики суррогатного материнства говорят, что оно превращает рождение ребенка в услугу за деньги. Женщина, по их мнению, фактически «сдает в аренду» свою матку, а ребенок становится «продуктом», который передается «заказчикам». Особенно возмущает этот момент религиозные организации и сторонников традиционной морали. Например, в Италии суррогатное материнство называют недопустимой коммерциализацией деторождения – итальянские власти недавно даже приравняли организацию суррогатных программ к уголовному преступлению, считающемуся нарушением универсальных ценностей (фактически поставив суррогатство в один ряд с торговлей людьми по строгости отношения)⁵. Противники утверждают, что зачастую суррогатными матерями становятся малообеспеченные женщины, которых богатые клиенты используют ради ребенка – то есть имеет место эксплуатация бедных богатым классом. Особенно такую риторику можно услышать, когда речь идет о международном суррогатном туризме: например, пары из развитых стран едут в более бедные страны, где разрешено коммерческое суррогатство и дешевле цены, нанимают там женщину. Критики сравнивают это с куплей-продажей детей или по крайней мере трудовой эксплуатацией репродуктивного труда.
• Психологическое благополучие и информированное согласие. Важно, чтобы женщина шла на суррогатное материнство добровольно, без давления и полностью понимая последствия. Есть опасения, что иногда родственницы или знакомые вынуждаются семьей «подарить» ребенка или что женщина из бедности соглашается, недооценивая эмоциональную сложность. Ведь выносить малыша 9 месяцев, чувствовать шевеления, рожать – и потом отдать его навсегда другим людям – это крайне непросто психологически. Бывали случаи, когда суррогатные матери привязывались к ребенку и потом отказывались отдавать. Поэтому этика требует тщательной работы психологов, юристов, чтобы и женщина, и будущие родители понимали все риски и могли передумать до наступления беременности.
• Правовой статус и родительские права. По умолчанию во многих странах действует принцип mater semper certa est – «мать всегда известна», то есть мать – та, которая родила. При суррогатном материнстве это противоречие: родила одна, но намеренно матерью должна стать другая. Возникает юридическая коллизия: нужно переоформить родительские права. Законодательно решается это по-разному: где-то (например, в Великобритании) ребенок сначала рождается юридически ребенком суррогатной матери, но затем по специальному судебному приказу (parental order) его родителями записывают социальных родителей⁵. Где-то (как в некоторых штатах США, Греции, Украине) сразу по договору идет запись генетических родителей в свидетельстве о рождении, минуя суррогатную маму. Но всегда остается вопрос: а что если суррогатная мама передумает отдать ребенка? Или наоборот – если заказчики откажутся принять ребенка? Такие случаи бывали. Например, печально известная история: суррогатная мать из Таиланда родила двойню для австралийской пары, один ребенок оказался с синдромом Дауна, и биородители забрали только здорового, отказавшись от больного мальчика. Возник международный скандал, мальчика в итоге оставила себе суррогатная мама. Подобные эпизоды показывают уязвимость ребенка в таких схемах – ведь он не товар, от которого можно отказаться. Этично заключать договор, который учитывает ответственность всех сторон за ребенка, независимо от его состояния.
• Отношение к суррогатной матери – уважение или отчуждение? С одной стороны, суррогатная мама – благодетельница, которая дарит счастье родительства. Многие пары относятся к ней с огромной благодарностью. С другой – иногда практикуют полностью коммерческий подход, стараются минимизировать контакт, воспринимая ее лишь как «живой инкубатор». С этической точки зрения, крайне важно уважительное отношение: женщина должна иметь гарантии медицинской помощи, достойное содержание во время беременности, право на передышку, психологическую поддержку. Некоторые страны требуют, чтобы суррогатная мать была примерно одного социального статуса с парой, чтобы не было сильного неравенства, или чтобы это делалось без прямой оплаты (только расходы) – тогда мотив скорее альтруистический. Такой подход реализован, например, в Великобритании, Канаде, Австралии – там коммерческая оплата суррогатства запрещена, разрешена лишь альтруистическая основа (покрытие расходов на беременность, но не более)⁶. Идея – исключить фактор бедности. Однако критики отмечают, что полностью безвозмездно очень мало кто соглашается вынашивать, поэтому на практике в этих странах постоянно ощущается нехватка суррогатных матерей, и пары годами ищут добровольцев или едут за рубеж, где можно заплатить.
• Ребенок: чьи интересы на первом месте? С этической точки зрения, интересы ребенка должны быть превыше всего. Если ребенок рождается через суррогатную программу, общество должно обеспечить, чтобы у него были любящие родители и стабильный статус. Европейский суд по правам человека неоднократно указывал, что вне зависимости от отношения государства к самому факту суррогатства, права рожденных детей нарушать нельзя. Эти дети не виноваты, как они появились, и им должно быть обеспечено гражданство, юридически признанные родители и т.д.⁵ В 2019 году был случай, когда во Франции отказывались признавать родителей, привезших ребенка из суррогатной программы за рубежом, и ЕСПЧ вынес решение, что Франция должна оформить хотя бы отцовство биологического родителя, иначе ребенок остается ни с кем не связан юридически – а это нарушает его права. В итоге во многих странах, даже где суррогатство запрещено, делают исключения ради детей, рожденных за границей суррогатным путем, и признают их. Великобритания пошла еще дальше: ее Верховный суд подчеркнул, что суды должны, прежде всего, смотреть на благополучие ребенка, и если суррогатная мама вдруг сопротивляется передаче, все равно суд обычно передает ребенка генетическим родителям, потому что он желанен ими и будет у них расти в лучшей обстановке (были прецеденты)⁵. То есть главный критерий – куда попадет ребенок, где ему лучше.

Законодательные разные подходы. Суррогатное материнство – та сфера, где законы стран отличаются кардинально.

• Целый ряд стран полностью запретили любые формы суррогатства. Например, во Франции, Германии, Испании, Италии, Португалии, Болгарии и др. действует полный запрет: если женщина родила, она мать, и никаких передач ребенка по договору не допускается⁶. В результате пары из таких стран, если им крайне необходимо суррогатное, вынуждены ехать за границу (что потом создает сложности с оформлением ребенка дома).
• Некоторые страны разрешают только безвозмездное суррогатство для своих граждан. Например, в Великобритании, Канаде, Австралии, Дании и ряде других коммерческая оплата запрещена законом, но найти добровольную суррогатную маму можно⁶. Обычно разрешено компенсировать разумные расходы (медицинские, проживание, упущенный заработок), но не платить «гонорар». Это якобы исключает бизнес, хотя, повторимся, частично оплата все равно может скрываться под видом компенсаций.
• В государствах с более либеральным подходом разрешено коммерческое (оплачиваемое) суррогатство. К таким относятся, например, Россия, Украина (до войны), Грузия, Казахстан, некоторые штаты США (например, Калифорния, где суррогатство процветает как индустрия)⁵. В этих местах заключаются официальные договора, оговариваются выплаты, и юридически признаются родителями заказчики. Однако и тут есть нюансы: например, в США нет общенационального закона, каждый штат сам решает – поэтому одни штаты суррогатство приветствуют, другие запрещают или не имеют законов. Россия до недавнего времени была одной из немногих стран, где довольно свободно можно было воспользоваться услугами суррогатной матери на коммерческой основе даже иностранцам. Но с конца 2022 года в РФ ввели ограничения: теперь суррогатная мать должна быть гражданкой России 20–35 лет, имеющей своего ребенка, и главное – иностранным гражданам запрещено пользоваться суррогатными мамами в России⁶. То есть суррогатная программа доступна только для российских семей (в браке или одиноких женщин). Это сделано во многом под давлением общественного мнения и РПЦ, осуждающих «продажу российских детей за границу».
• Отдельно отметим, что в США, России и других странах с коммерческим подходом сформировался рынок агентств и клиник, которые подбирают суррогатных мам, ведут их беременность, оформляют документы. Стоимость полной программы в США может превышать $100 тысяч, в России раньше составляла около $30–60 тысяч. Часть этих денег получает непосредственно суррогатная мама (в РФ, например, типичная компенсация суррогатной матери была в районе 1–2 млн рублей, т.е. $15–30 тыс., остальное – медицинские услуги и агентское вознаграждение).

Международный аспект. Поскольку законы разные, возникло явление репродуктивного туризма – когда пара едет туда, где нужная услуга легальна. Украина до недавнего времени была крупным международным центром суррогатного материнства (привлекала иностранцев более низкими ценами и лояльными законами). Грузия тоже популярна у иностранцев, хотя там только гетеросексуальные пары официально могут (однополым запрещено). США и Канада привлекают многих, кто может себе позволить, особенно однополые пары, потому что там хорошо проработаны законы о родительстве и высокое качество медицины. Индия в прошлом была Меккой суррогатства (масса клиник, дешево), но несколько лет назад Индия закрыла эту возможность для иностранцев, а потом и вовсе ввела запрет на коммерческое суррогатство. Таиланд, Непал, Мексика также последовательно ужесточили правила после скандальных историй.

В итоге сегодня наиболее «открытыми» юрисдикциями остаются: США (некоторые штаты), Канада (альтруистическое), Грузия, Казахстан, частично Россия (уже не для иностранцев), Лаос (там нет прямых запретов), и несколько небольших стран. В Европе нет страны, где коммерческое суррогатство разрешено – даже там, где разрешают, только без оплаты. Греция, Кипр, Великобритания, Португалия, Ирландия – позволяют по суду или системе разрешений, но опять же только некоммерчески⁷.

Из-за такого разброса возникают казусы: например, итальянские власти сейчас пытаются объявить преступлением для своих граждан даже поехать за рубеж за суррогатным ребенком. Летом 2023 года нижняя палата парламента Италии одобрила закон, предусматривающий наказание для итальянцев, если они воспользуются суррогатными услугами где-либо в мире⁵. Это беспрецедентно – называется «универсальный запрет», ставящий суррогатство в ряд тяжких преступлений. Пока закон окончательно не вступил в силу, но тенденция понятна.

Аргументы «за» суррогатное материнство. При всех спорах, есть и сильные доводы в пользу этой технологии. Во-первых, она действительно приносит счастье родительства тем, кто иначе бы его не испытал. Для многих бесплодных пар суррогатная мама – последняя надежда иметь генетически родного ребенка (в случае собственной яйцеклетки/спермы). Во-вторых, сторонники утверждают, что при правильной организации это взаимовыгодный и морально приемлемый акт: суррогатная мать по доброй воле помогает, получая компенсацию и психологическое удовлетворение, а семья получает ребенка. Исследования показывают, что значительная часть суррогатных мам отмечают положительный опыт: они гордятся тем, что сделали, многие остаются на связи с семьями. В странах, где суррогатство открытое, например, в США, часто суррогатная женщина и родители знакомятся, дружат, и после родов поддерживают контакт, хотя родителями являются заказчики. То есть это не обязательно бездушная сделка – это может быть и акт альтруизма и сотрудничества.

Этические условия «хорошего» суррогатства включают: тщательный отбор кандидатов (чтобы женщина была здорова физически и психически, имела своего ребенка и твёрдое желание помочь), полноценное информирование (ей объясняют все риски, ее права), юридическое оформление договора (чтобы все знали свои обязанности), психологическая помощь обеим сторонам, добровольность (в любой момент до эмбрионального переноса суррогатная мать может передумать), и обязательство заказчиков принять ребенка любого, кем бы он ни родился (чтобы не было отказов). Если эти нормы соблюдаются, многие полагают, что суррогатное материнство этически оправдано – ведь цель благородна (дать жизнь и семью новому человеку).

Тем не менее, даже при идеальных условиях часть общества продолжает не принимать суррогатство по идеологическим причинам. Религиозные организации (католическая, православная церкви, мусульманские ведомства в ряде стран) высказываются резко против, называя это противоестественным вмешательством и грехом прелюбодеяния (поскольку участие третьей стороны нарушает исключительность супружеского союза)². Некоторые феминистские организации тоже критикуют суррогатство, считая, что оно эксплуатирует женское тело и репродуктивный труд, особенно если бедные женщины вынашивают за деньги для богатых – называют это репродуктивным рабством. Другие феминистки наоборот защищают право женщины самой распоряжаться своим телом, в том числе помогать другим рожать за вознаграждение, если она того хочет, – видя в этом проявление автономии.

Таким образом, этическая оценка суррогатного материнства очень поляризована. Одни видят в нем высшее милосердие и новое измерение свободы, другие – недопустимую коммерциализацию и нарушение природы. Пока что глобальный консенсус не достигнут, что отражается в законодательстве: каждый народ решает по-своему. Но практическая потребность в суррогатстве не исчезает, и вероятно, будут предприниматься попытки международно урегулировать эту сферу, чтобы защитить права всех участников, особенно детей.

Часть 5. Культурные и религиозные взгляды на ВРТ

Этические дискуссии вокруг вспомогательных репродуктивных технологий неразрывно связаны с культурными нормами и религиозными убеждениями. То, что приемлемо в одном обществе, может вызывать неприятие в другом. Рассмотрим, как основные религии мира и различные культуры относятся к ЭКО, донорству и суррогатному материнству.

5.1. Христианство: от строгого запрета до умеренной поддержки

Католическая церковь занимает, пожалуй, самую строгую позицию. Официальные документы Ватикана (например, инструкция Donum Vitae, 1987) однозначно заявляют, что оплодотворение должно происходить только естественным путем в контексте брака. Католики считают недопустимым искусственное оплодотворение вне тела супругов, потому что в процесс зачатия вторгаются посторонние лица (врачи, эмбриологи) и технологии, что нарушает священный характер зачатия². Кроме того, у Католической церкви вызывает большое возражение уничтожение эмбрионов при ЭКО – ведь она признает эмбрион человеческой жизнью. Донорство спермы или яйцеклеток рассматривается как нарушение супружеской верности, своего рода биологическая форма прелюбодеяния, ведь ребенок получается от чужого человека. Суррогатное материнство также абсолютно неприемлемо, по той же причине – в деторождение вмешивается третье лицо, и к тому же происходит отчуждение ребенка от родившей его матери, что считается противоестественным. В целом католики называют подобные технологии «не соответствующими замыслу Творца о даре жизни» и призывают бесплодные пары искать другие пути – например, усыновление ребенка, отказавшись от «технологий любой ценой».

Православная церковь (в частности, Русская Православная Церковь) в основных чертах солидарна с католической, хотя есть некоторые нюансы. Официальный документ РПЦ «Основы социальной концепции» (глава XII, 2000 г.) признает допустимым лишь те методы ВРТ, которые не нарушают целостности брака и не приводят к гибели эмбрионов. То есть допускается ЭКО в пределах семьи, но без создания лишних эмбрионов и без обращения к донорам. Любые формы суррогатного материнства и использование донорских половых клеток в православии объявлены греховно неприемлемыми², потому что «разрушают брачный союз на клеточном уровне» – по выражению одного православного богослова. При этом православные богословы замечают, что сама по себе медицинская помощь бесплодным – дело доброе, и не все вмешательства плохи. Например, православная этика не возражает против искусственного осеменения спермой мужа, если это нужно. Но любые «третьи лица» или манипуляции с человеческими зародышами – табу.

Протестантские церкви не столь едины во мнении, поскольку у них нет единого центра, и разные конфессии высказываются по-разному. В целом же многие основные протестантские течения (например, англикане, лютеране, пресвитериане) относятся более либерально к технологиям. Они исходят из принципа ответственного родительства: если технология помогает преодолеть бесплодие и неявно противоречит библейским заповедям, то почему бы и нет. Многие протестанты поддерживают ЭКО, особенно если оно проводится этично (без лишнего эмбриоцида)¹⁰. Некоторые церкви даже одобряют ограниченно донорство и суррогатство – опять же, на добровольной основе – видя в этом проявление любви к ближнему (помощь в рождении новой жизни). Но есть и консервативные евангелические общины, выступающие аналогично католикам против «игры в Бога». Тем не менее, в целом христианский мир все еще скорее склоняется к настороженному или отрицательному отношению к ВРТ, особенно когда речь о выходе за рамки супружеской пары. Сами верующие, конечно, бывают разные: многие католические пары пользуются ЭКО вопреки учению церкви, а некоторые протестанты, напротив, сторонятся.

5.2. Ислам: разрешено, но с важными условиями

Ислам занимает интересную позицию. В мусульманских странах вопрос бесплодия тоже очень актуален (семья и дети – великий ценность в исламе), поэтому богословы вынуждены были вынести свои суждения о новых технологиях. Большинство исламских ученых согласны, что ВРТ допустимы, если они происходят строго между мужем и женой. То есть ЭКО разрешено для супругов, при условии, что используется их собственный материал – сперма мужа, яйцеклетка жены, и эмбрион переносится жене же¹⁰. Такие процедуры рассматриваются как разновидность лечения бесплодия, что не противоречит шариату, ведь цель – рождение ребенка в браке. Однако донорство строго запрещается в исламе – ни сперму другого мужчины, ни яйцеклетку другой женщины использовать нельзя, так как это приравнивается к смешению родословной (насаб) и, по сути, воспринимается как форма прелюбодеяния (ведь появляется ребенок от чужого генного материала).

Суррогатное материнство также подавляющее большинство исламских богословов считает недопустимым, потому что суррогат-мать не состоит в браке с отцом ребенка, а вынашивает от его генетического материала – что воспринимается как нарушение норм родства и возможный грех. В итоге в большинстве мусульманских стран (например, в арабских государствах) законодательно разрешено только ЭКО с собственными мужскими и женскими клетками внутри пары, а любые третьи лица – нет. Есть, правда, исключение: в Иране (где шиитская ветвь ислама) с начала 2000-х разрешили и донорство, и суррогатное материнство под наблюдением духовных лиц – на основании особых фетв. Это уникальный случай: в Иране существуют банки яйцеклеток, практикуются суррогатные программы, и это сочетается с религиозными процедурами (например, временный брак между мужем и суррогатной матерью на время вынашивания, чтобы формально не было прелюбодеяния). Но суннитские страны такого не приняли. Таким образом, для большинства мусульман: ЭКО – да, доноры и суррогаты – нет.

5.3. Иудаизм: поощрение деторождения и религиозные дебаты

Иудаизм в целом положительно относится к усилиям завести детей, ведь заповедь «плодитесь и размножайтесь» – одна из базовых. В Израиле, светском государстве с еврейской традицией, как мы упоминали, ВРТ очень развиты и государством поддерживаются. Религиозные еврейские авторитеты (раввины) в большинстве своем одобряют ЭКО в браке, поскольку это помогает выполнить заповедь. Донорство спермы традиционно вызывало опасения – из-за того, что ребенок рожден не от мужа, может считаться «мамзер» (незаконнорожденный) по галахе, и возникнут сложности с его статусом. Однако некоторые раввины разрешают использование донорской спермы нееврея, чтобы не было риска родства внутри общины.

Донорство яйцеклеток и суррогатное вынашивание тоже допускаются в Израиле, но под строгим контролем: там даже закон требует, чтобы донор и реципиент были одной религии (еврейки), и суррогатная мама тоже была еврейкой, иначе у ребенка будут проблемы со статусом (в иудаизме считается, что мать – та, кто родила, и от нее ребенок получает еврейство)⁹. В целом иудейская этика, можно сказать, прагматична: если технология приводит к появлению еврейского ребенка в религиозной семье – она благо, но нужно минимизировать нарушение религиозных норм. Поэтому, хотя ортодоксальные раввины могут спорить по частностям (например, кому приписывать маму при суррогатстве – генетической или выносившей, это серьезная дискуссия), запрета на ВРТ в иудаизме нет. Скорее наоборот, многие религиозные деятели активно ищут возможности совместить науку и галахические требования, чтобы помочь бесплодным парам.

5.4. Восточные религии: индуизм, буддизм и другие

Индуизм в целом благосклонно смотрит на желание иметь детей. В индуистской культуре рождение детей – долг (дхарма) домохозяина, и считается, что использование любых средств для выполнения этого долга может быть оправдано. Индия долгое время была лидером по ВРТ в Азии. Прямых религиозных запретов на ЭКО или донорство в священных текстах индуизма нет (просто потому что технологии новые). Многие индуистские свами высказывались, что ЭКО и донорство – допустимы, если это делается с благим намерением и не причиняет никому вреда. Поэтому в Индии и других индуистских сообществах достаточно свободно относятся к таким процедурам. Однако в последнее время, как мы упоминали, Индия на государственном уровне ограничила суррогатное материнство, но скорее из социальных соображений, а не сугубо религиозных. В обществе, правда, могут быть свои взгляды: для некоторых традиционных индийских семей важно, чтобы ребенок был непременно генетически связан с обоими родителями, иначе могут быть стигмы. Но таких предрассудков становится меньше, особенно в городской среде.

Буддизм – религия, которая фокусируется больше на намерениях и преодолении страданий. В буддизме нет жестких догматов на тему вспомогательной репродукции. Буддистские монахи отмечают, что главное – действовать с состраданием и правильной мотивацией. Если пара идет на ЭКО, потому что желает любить и растить ребенка – в этом нет зла. Буддизм не отрицает искусственное вмешательство, ведь медицина приветствуется, когда она уменьшает страдание. Однако есть буддийский принцип ненанесения вреда живым существам. Отсюда может возникнуть вопрос: а не нарушается ли он при манипуляциях с эмбрионами? Некоторые буддисты считают, что душа воплощается в момент зачатия, другие – что чуть позже. Поэтому единого мнения нет. Но в целом буддистские страны (Таиланд, Япония, Шри-Ланка и др.) не демонстрировали резкого осуждения ВРТ; ограничения, которые там вводились, были скорее из-за этических скандалов и влияния других религий, а не из-за собственно буддийских норм. Можно сказать, буддизм нейтрален: нет запрета, но каждый должен следовать голосу совести и действовать без эгоизма.

Другие верования. В секулярных культурах (например, в Китае, где официально атеистическая идеология, или в постсоветских странах) вопрос решается более практично: этично то, что приносит пользу людям и не нарушает явных прав. Китай, кстати, довольно строго контролирует ВРТ: там суррогатное материнство запрещено, но ЭКО развивается, донорство спермы применяется (анонимно). В традиционном китайском обществе рождение ребенка – огромная ценность, поэтому пары будут идти на многое, чтобы продолжить род. А вот Япония, несмотря на технологичность, очень консервативна в социальном плане – там до недавнего времени даже ЭКО с донорской яйцеклеткой было редкостью, а суррогатные программы не получили развития (в японской культуре сильна идея «ребенок должен быть связан кровью и рожден матерью», и усыновления или суррогатство там не очень приемлемы).

Важно упомянуть и культурный стигматизм. В некоторых сообществах использование ВРТ – секрет, который семья тщательно скрывает, опасаясь осуждения. Например, в странах Средней Азии или на Кавказе, даже если делают ЭКО, предпочитают не распространяться, ибо старшие поколения могут не понять «лабораторного зачатия». Иногда женщины имитируют беременность, пока им суррогатная мать рожает ребенка, чтобы общество думало, будто она сама родила (такие случаи описывались). В других местах, напротив, общество открыто поддерживает: в Израиле каждая знает кого-нибудь, кто делал ЭКО, и это не стыдно. В России отношение различается: молодежь нормально относится, но где-то в глубинке могут и осудить («не от мужа родила», «небось из пробирки – а вдруг там чего напутали» и т.п.). Со временем, по мере просвещения, стигма снижается.

Подведем итог этого раздела: религиозно-культурные взгляды на ВРТ варьируют от строгого табу (у некоторых христиан) до активного поощрения (в израильском обществе). Но общая тенденция в мире – поиск компромисса. Многие верующие семейные пары хотят детей и склонны считать, что «на Бога надейся, но и сам старайся» – то есть обращаться к врачам не грех. А уж затем пытаются примирить это со своей верой. Например, кто-то из католиков рассуждает: “Да, церковь не одобряет, но Бог нам дал эти возможности, и мы используем их во благо новой жизни”. Каждый индивидуум решает в соответствии со своей совестью. А для светского общества важно уважать разные традиции: где-то закон прямо подчиняется религии (как в мусульманских странах), а где-то религиозные люди могут воспользоваться ВРТ, но внутри своей общины, возможно, будут держать это в тайне, чтобы избежать осуждения. Без понимания культурного контекста невозможно навязать универсальные этические нормы – и это очевидно на примере разных стран.

Часть 6. Право и общество: законодательные ответы на этические вызовы

Этические споры вокруг вспомогательной репродукции неизбежно отражаются в законодательстве. Государства вынуждены балансировать между продвижением новых медицинских технологий и защитой моральных ценностей, прав граждан. В этой части обсудим, как разные страны регулируют ВРТ, и какие правовые проблемы стоят на повестке.

6.1. Кому разрешено пользоваться ВРТ?

Первый вопрос: кто имеет право прибегнуть к ЭКО и другим технологиям? Ответ неочевиден. В некоторых обществах считают, что такие вещи допустимы только для традиционной семьи (муж и жена). Например, до недавнего времени во Франции и Италии лечить бесплодие методом ЭКО разрешалось только гетеросексуальным парам, состоящим в браке или доказавшим долгие отношения. Одинокие женщины и гомосексуальные пары не могли официально получить доступ к банку спермы или ЭКО. Аргумент был – ребенок должен расти в полноценной семье с матерью и отцом. Однако под давлением принципов равенства многие страны пересматривают такие ограничения.

Во Франции в 2021 году наконец приняли закон, расширяющий доступ к ВРТ для одиноких женщин и лесбийских пар⁴. В Испании, Великобритании, США уже давно одинокая женщина может обратиться в клинику и получить донорскую сперму для искусственного оплодотворения – и это считается ее личным правом. С однополыми мужскими парами сложнее – им без суррогатной матери не обойтись, а суррогатство в Европе почти нигде не разрешено. Поэтому гей-пары часто едут в США или Канаду за ребенком через суррогатную программу. Постепенно законодатели начинают учитывать и их: например, Португалия сначала разрешила суррогатное материнство только для гетеросексуалов, но потом Конституционный суд отменил дискриминацию. В Израиле после судебного процесса в 2022 году суррогатное материнство стало доступно и для одиноких мужчин и гомосексуальных пар, хотя раньше только гетеросексуалы могли.

Возрастные ограничения – еще одна тема. Как быть с женщинами, которые хотят рожать после естественного детородного возраста? Медицински сегодня возможны беременности и в 50, и в 60 лет (были случаи в мире, когда женщины 65+ рожали с помощью ЭКО и донорской яйцеклетки). Но этично ли это по отношению к ребенку (мама будет очень пожилой, когда он мал)? Многие клиники отказываются работать с пациентками старше определенного порога – скажем, 50 лет. В ряде стран введены законодательные ограничения: например, в России приказ Минздрава рекомендует ЭКО до 50 лет, в Италии закон ограничивал до 51 года, в Индии новый закон запрещает суррогатство, если заказчице больше 50 и заказчику больше 55. То есть пытаются поставить рамки, хотя жесткого единства нет. В то же время, с развитием социального эгг-фриза (замораживания своих яйцеклеток молодыми женщинами для отсрочки родов) могут появляться мамы, рожающие первого ребенка уже в солидном возрасте. Общество относится к этому двойственно: с одной стороны, право женщины, с другой – есть ли у ребенка право на молодых родителей? Пока что законодательство скорее мягко регулирует, но тенденция – предотвращать совсем уж экстремальные случаи.

6.2. Защита прав ребенка, рожденного с помощью ВРТ

Как мы уже не раз отмечали, права и интересы детей – центральный элемент этических рассуждений. Законодатели стараются предусмотреть ситуации, чтобы ребенок не оказался ущемлен из-за способа своего рождения.

Несколько примеров правовых решений:

• Право знать свое происхождение. Мы подробно говорили о праве ребенка знать донора. В Европе это даже ставят в контекст прав человека: есть точка зрения, что анонимность доноров нарушает ст.8 Европейской конвенции о правах человека – право на частную и семейную жизнь, частью которого является знание своих корней⁴. Европейский суд пока прямо не объявил анонимность противозаконной, но намекал на важность обеспечения ребенку информации. Поэтому законы ряда стран (Швеция, UK, Нидерланды, Австрия, и др.) уже предоставляют такое право, а новые страны (Франция, Португалия) присоединяются⁴. На международном уровне идет обсуждение, не признать ли это универсальной нормой. Но пока что глобального соглашения нет, и, как мы выяснили, отличаются подходы вплоть до противоположных.
• Гражданство и статус детей от суррогатных матерей. Если ребенок рожден суррогатной матерью за рубежом, у него могут быть проблемы с гражданством, въездом в страну родителей. Бывали случаи, когда дети «зависали» юридически, например, не могли получить паспорт, потому что родная страна не признает договор суррогатства. В 2015 году дипломатический скандал: несколько десятков детей, рожденных украинскими суррогатными матерями для граждан Испании, долго не могли выехать к родителям, так как Испания (где суррогатство запрещено) не выдавала документы. В итоге обычно находят выход (через усыновление своего же ребенка, судебные решения и пр.).

Европейский суд по правам человека четко заявил: несмотря на неодобрение суррогатства, страны должны дать таким детям хотя бы законных родителей, иначе нарушаются их права⁵. Это привело к тому, что Франция, Италия и др. теперь вынуждены признавать детей, привезенных из-за границы, хотя свое суррогатство не разрешают. Некоторые государства стали заключать двусторонние соглашения о признании документов, другие – предлагают оформить иностранного суррогатного ребенка через упрощенное усыновление. Но унифицированного подхода нет, это вызывает много бюрократических проблем. Международные организации (например, Гаагская конференция по международному частному праву) работают над международной конвенцией о суррогатном материнстве, чтобы решить вопросы гражданства, юридического родительства, но это все еще в процессе и наталкивается на разницу идеологий между странами.

• Защита от торговли детьми. Законы против суррогатства часто мотивируются опасениями торговли детьми. Например, запрещая коммерческое суррогатство, государства ссылаются на Конвенцию ООН о правах ребенка, где запрещено покупать и продавать детей. В ЕС прямо говорят: нельзя чтобы тело и дети были предметом финансовой прибыли¹¹. Отсюда – необходимость строго отличать законную суррогатную программу от незаконного детоторгового бизнеса. Для этого обычно требуют: заключение договора до беременности, судебное утверждение всех сторон, возможность любой стороне отказаться до рождения (тогда ребенок остается у суррогатной мамы).

Если же выявляется, что кого-то заставили или был денежный расчет незаконный – могут квалифицировать как преступление. В России недавно был громкий случай: несколько суррогатных детей, рождённых для иностранцев, остались без опеки (родители не смогли вывезти из-за ковида), и следственные органы возбудили дело, обвинив врачей в торговле. Это привело к ужесточению закона. В то же время, если слишком строго подойти, можно многих невиновных втянуть, поэтому важно четко прописать процедуры.

• Запись родителей в документах. Кто мать в свидетельстве о рождении при донорстве или суррогатстве? Например, если ребенок рожден суррогатной мамой, но от генетической матери – кого вписывать? Законодательства разные. В России и Украине разрешалось сразу вписать генетических родителей с согласия суррогатной – она как бы отказывалась в роддоме, и тогда органы ЗАГС регистрировали заказчиков родителями. В Великобритании нет, там сперва суррогатная, потом через суд. При донорстве яйцеклетки в большинстве стран матерью записывают ту, что родила (реципиентку), а про донора никак не указывается – донор юридических прав не имеет. Но интересный момент: если супружеская пара использовала донорскую сперму или яйцеклетку, в ряде мест требуется информированное согласие супруга и это оформляется так, что ребенок рожденный считается законным ребенком пары, и потом отец/мать не могли оспорить отцовство/материнство на основании отсутствия биологического родства. Законы вводят такие нормы, чтобы защитить ребенка от неожиданностей (например, муж не сможет при разводе сказать «а он мне не родной – не буду платить алименты», если он изначально подписал согласие на ВРТ с донором).
• Приватность данных. Кроме права ребенка знать, есть и право семьи на приватность. Например, во многих законодательствах акты о рождении при ВРТ ничем не отличаются, не указывается способ зачатия – чтобы не было стигмы. Медицинские данные о процедуре конфиденциальны. Однако, как мы видели, иногда ребенку при желании предоставят информацию о доноре – но это тоже конфиденциально и не публикуется где попало.

6.3. Регулирование новых технологий и будущие споры

Наука не стоит на месте, и законодательство постоянно догоняет новые вызовы. Например:

• Генетическое редактирование эмбрионов. В 2018 году китайский ученый объявил о рождении первых генетически отредактированных детей (он отключил ген, чтобы сделать их невосприимчивыми к ВИЧ). Мировое сообщество ученых и этиков осудило этот шаг как преждевременный и нарушающий этические нормы. Сегодня редактирование генома эмбриона вне исследований фактически запрещено в большинстве стран. Есть международный мораторий. Если когда-нибудь решат разрешить (скажем, для предотвращения тяжелых наследственных болезней), придется создавать строгие законы и контролирующие органы. Пока что дети с измененным ДНК – это общемировое табу из-за непредсказуемости последствий для генофонда.
• Митохондриальная донорская процедура (т.н. «ребенок от трех родителей»). Это технология, позволявшая матерям с дефектами митохондрий родить здорового ребенка: берется ядро яйцеклетки матери, пересаживается в донорскую яйцеклетку без ядра, оплодотворяется – и получается эмбрион с генетическим материалом от трех человек. В Великобритании после долгих обсуждений это разрешили, и уже родились дети таким путем⁸. Но немало стран пока не приняли такого, считая генетически модифицированных людей спорным.
• Утроба напрокат – трансплантация матки. Тоже интересный момент: сейчас уже делают пересадку матки бесплодным женщинам (в Швеции, в США были успешные случаи – женщина выносила и родила с пересаженной маткой). Казалось бы, это отличная альтернатива суррогатству – женщина сама рожает, хоть и с чужим органом. Этика здесь более приемлема, хотя есть вопросы риска операции и донорства органа. Законы о трансплантации регулируют это (обычно матку дают от родственницы или умершего донора, коммерция исключена). В принципе, пока эта технология редкая и дорогая, массового обсуждения не вызывает.
• Искусственная матка и экзогенное вынашивание. Фантастично звучит, но ученые уже работают над искусственной утробой, где можно вырастить недоношенного ребенка, а может в будущем и эмбрион с нуля. Если такое станет реальностью, то представьте, как это перевернет этические вопросы: не нужны ни суррогатные матери, ни риски беременности. Но одновременно, не станет ли тогда ребенок совсем «продуктом лаборатории»? Общество еще только осмысливает такие перспективы, но законы, вероятно, появятся (запрет или ограничение на искусное выращивание человека вне тела, например – уже встречаются в футурологических дискуссиях).
• Противодействие коммерческим рынкам. Как мы видели, когда страны запрещают или строго ограничивают ВРТ, часто возникает «теневой рынок» или люди едут за границу. Законодатели пытаются снизить эти явления. Например, Италия сейчас не только сама не разрешает суррогатство, но и хочет сажать в тюрьму своих граждан, если они поедут делать это за рубеж⁵. Насколько это реализуемо – вопрос (как доказать и как наказать?), но тренд понятен: не оставить лазеек. Другие примеры – Турция запретила своим гражданам ездить за рубеж за донорскими яйцеклетками (в самой Турции донорство запрещено)⁴. Таким образом, некоторые государства экстраполируют свои нормы вовне.
• Финансирование и социальная справедливость. Этика затрагивает не только вопросы «можно/нельзя», но и справедливости доступа. В некоторых странах ЭКО оплачивается государством (например, ряд циклов бесплатно по страховке), в других – только за собственные средства, что дорого и доступно не всем. Вопрос: является ли лечение бесплодия основной медицинской услугой, гарантируемой государством? Например, в России по ОМС сейчас можно пройти ограниченное число попыток ЭКО бесплатно – это большая помощь, хотя не все расходы покрывает.

В ряде стран Европы (Франция, Германия, Скандинавия) тоже есть государственные программы оплаты нескольких циклов для граждан. Это этическое решение на уровне политики – признавать ли воспроизводство населения приоритетом. Израиль, как уже говорилось, вообще финансирует почти неограниченно до рождения двух детей у пары – крайний случай поддержки. А, скажем, США – наоборот, там нет федеральной программы, и все за счет самих людей или частной страховки; поэтому у менее обеспеченных шансов меньше. ВОЗ признает бесплодие как заболевание, а репродуктивные права – как часть прав человека, значит, можно ожидать, что давление на государства с целью расширить доступ к ВРТ будет расти.

Видно, что законодательство в области ВРТ – динамично развивающаяся сфера. Оно старается учитывать как моральные нормы общества, так и защиту уязвимых сторон (детей, доноров, суррогатных матерей, пациентов). В идеале законы должны идти рука об руку с профессиональными медицинскими стандартами и этическими кодексами клиник. Кстати, во многих странах крупные медицинские ассоциации (например, Американское общество репродуктивной медицины – ASRM, Европейское сообщество репродукции – ESHRE) разработали этические руководства: о информированном согласии, о количестве эмбрионов для переноса (чтобы избегать тройняшек), о длительности хранения эмбрионов, о консультации доноров и т.п. Эти нормы зачастую потом превращаются в приказы минздрава или законы. Так что прогресс идет.

Часть 7. Заключение: поиск баланса между технологией и моралью

Как мы убедились, вспомогательные репродуктивные технологии бросают обществу сложный этический вызов. С одной стороны, они дарят людям счастье иметь детей – а это огромное благо. С другой стороны, они заставляют пересматривать многие устои и сталкивают различные ценности: научный прогресс vs традиционная мораль, право на родительство vs права еще не рожденных, частная жизнь vs прозрачность происхождения, свобода договора vs недопустимость торговли телом.

Каждая страна, каждая культура решает эти вопросы по-своему, исходя из своих ценностей. Нет единого «правильного» ответа – то, что приемлемо, например, в либеральной Скандинавии, может быть совершенно неприемлемо в консервативной католической Латинской Америке или в мусульманском Ближнем Востоке. И даже внутри одного общества мнения различаются: они нередко зависят от поколения, религиозности, личного опыта.

Однако есть и общие черты. Везде люди хотят защитить самых уязвимых: детей, женщин, доноров – от потенциальных злоупотреблений. Никто не хочет возвращения практик типа «продать ребенка богачам» или «заставить бедную девушку рожать в промышленных масштабах». Поэтому даже там, где ВРТ разрешены, их регулируют законами и правилами. Врачей обязывают получать информированное согласие, семьи – проходить через юридические процедуры, чтобы все было по справедливости.

Наука продолжает развиваться, и возможно, через 10–20 лет этические дискуссии сместятся на новые темы (например, допустимо ли редактировать эмбрион, чтобы улучшить его способности? Можно ли выращивать плод вне матки?). Но базовые принципы, вероятно, останутся теми же: уважение к человеческой жизни, достоинству личности и свободе выбора, помноженные на ответственность. Главное – помнить, что цель всех этих технологий – появление на свет новой человеческой жизни. А значит, в центре внимания всегда должен быть будущий ребенок – чтобы он был желанным, любимым и защищенным.

Этические вопросы ВРТ – это постоянный поиск баланса. Баланса между желанием помочь родиться новой жизни и нежеланием переступить моральные границы. Баланса между правами разных людей, вовлеченных в процесс. Такой поиск требует диалога: между врачами и обществом, между законодателями и семьями, между религиозными лидерами и учеными. Наша задача – вести этот диалог честно и с открытым сердцем, ради блага тех маленьких мальчиков и девочек, которые благодаря достижениям медицины приходят в этот мир.

---

Краткое резюме

Часть 1. Что такое ВРТ и зачем они нужны? (кратко)

Вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ) – это медицинские методы помощи при бесплодии, включая ЭКО (оплодотворение вне тела), искусственную инсеминацию, использование донорских спермы/яйцеклеток, суррогатное материнство и др. Они дали шанс многим семьям иметь детей: с 1978 года родилось более 10 миллионов «детей из пробирки»¹. В этой части мы объяснили основные виды ВРТ и почему они востребованы. Также обозначили главные этические вопросы, которые порождает ВРТ: статус эмбриона, участие доноров, роль суррогатной матери, религиозные взгляды, правовые ограничения. ВРТ – сфера, где наука сталкивается с глубокими моральными дилеммами, поэтому понимание технологий важно для дальнейшего обсуждения этики.

Часть 2. Эмбрионы «в пробирке»: жизнь в лаборатории и моральный статус (кратко)

Здесь рассмотрено, когда начинается человеческая жизнь и как относиться к эмбрионам, полученным при ЭКО. Одни считают, что эмбрион с момента оплодотворения – это уже человек, поэтому уничтожение «лишних» эмбрионов аморально (так думает, например, Православная Церковь²). Другие полагают, что на стадии нескольких клеток это пока не личность, и можно жертвовать эмбрионами ради успеха лечения бесплодия. Мы обсудили проблему избыточных эмбрионов – их замораживают сотнями тысяч, возникает дилемма их судьбы. Осветили генетический отбор эмбрионов (ПГД) – благо для предотвращения болезней, но потенциальный шаг к «дизайнерским детям», что этически спорно. Также затронули многоплодные беременности при ЭКО и практику редукции эмбрионов – тяжелое моральное решение. Вывод: вопрос статуса эмбриона лежит в основе многих этических споров ВРТ, и общества по-разному проводят грань между допустимым и нет в отношении эмбрионов.

Часть 3. Донорство яйцеклеток и спермы: право знать свои корни (кратко)

В этой части обсуждалось использование донорского генетического материала. Основной вопрос – анонимность vs открытость. Раньше доноры были полностью анонимны, но сейчас всё больше стран дают детям право узнавать личность биодоноров по достижении 18 лет (пример – Франция отменила анонимность с 2022 года⁴, в Великобритании запрет на анонимность с 2005-го⁴). Это исходит из интересов ребенка – знать свои корни. Однако ряд государств (например, Испания) пока сохраняют анонимное донорство⁴, думая о защите доноров и привлечении их. Также затрагивались этические обязательства: ограничение числа детей от одного донора, необходимость честно рассказывать детям об их происхождении, чтобы избежать психологических травм. Мы упомянули проблему оплаты доноров: где-то разрешена лишь символическая компенсация, чтобы не было «продажи» генетического материала, а где-то (США, Россия) доноры получают вознаграждение. В целом, эта часть резюмирует дилемму: обеспечить ребенку право на идентичность и одновременно уважать частную жизнь доноров и семей – разные страны решают это по-разному.

Часть 4. Суррогатное материнство: дар жизни или коммерция? (кратко)

Суррогатное материнство – один из самых спорных аспектов ВРТ. Мы рассмотрели аргументы “за” и “против”. Противники считают, что оно коммерциализирует рождение детей и эксплуатирует женщин (например, в ЕС запрещено оплачиваемое суррогатство, а страны как Германия, Франция полностью его запрещают⁶). Приводится пример Италии, где суррогатство объявили тяжким преступлением даже за рубежом⁵. Сторонники же указывают, что суррогатство при соблюдении этических норм – это взаимопомощь, позволяющая бесплодным иметь генетически родного ребенка. В мире практики разные: где-то разрешено только альтруистическое суррогатство (Великобритания, Канада – можно, но без оплаты, кроме расходов⁶), где-то разрешено и коммерческое (некоторые штаты США, Грузия, ранее Украина и Россия). В России, к примеру, суррогатное материнство недавно ограничили – запретили иностранцам пользоваться, суррогатная мать обязана быть гражданкой РФ⁶. В этой части также рассмотрены вопросы прав суррогатной матери (может ли передумать), права ребенка (чтобы он не остался «никому не нужным» при спорах) и юридические сложности установления родительства. Итог: суррогатное материнство – этически допустимо при строгих условиях (добровольность, медико-legal контроль, приоритет интересов ребенка), но многие общества его не принимают из моральных соображений.

Часть 5. Культурные и религиозные взгляды на ВРТ (кратко)

Здесь дан обзор, как крупные религии и культуры относятся к ВРТ:

• Католическая церковь и православие в целом против ЭКО с вмешательством третьих лиц: запрещают донорство, суррогатство, осуждают уничтожение эмбрионов, считая это противоречащим божественному замыслу². Протестантские церкви более разделились, но многие допускают ВРТ в разумных пределах¹⁰.
• Ислам разрешает ЭКО только между супругами, но запрещает доноров и суррогатных матерей (из-за строгих законов наследования и запрета «чужой» генетики)¹⁰. Большинство мусульманских стран законодательно это закрепили.
• Иудаизм сравнительно благосклонен: в Израиле ВРТ широко применяются, хотя есть галахические условия (например, донор должен быть нееврей, или суррогатная мать должна быть еврейкой, чтобы не было вопросов статуса). Рождение ребенка ценится как исполнение заповеди, поэтому технологии приветствуются, если не нарушают базовых запретов.
• Индуизм и буддизм не содержат явных запретов: индуистское общество в Индии активно пользовалось ВРТ (хотя сейчас Индия ограничила суррогатство по соц. причинам). Буддизм нейтрален и оценивает поступок по намерениям – помощь зачатию из сострадания не осуждается.
• Культурно: в светских странах (Европа, Америка) ВРТ постепенно стали нормой, хотя ранние споры были. В традиционных обществах еще встречается стигма – семьи могут скрывать использование ЭКО или доноров, опасаясь осуждения. Но с ростом образованности предрассудки уменьшаются.
  Общий вывод этой части: религиозные воззрения сильно влияют на регулирование ВРТ, но внутри каждой религии есть разные мнения. Культурные традиции задают тон общественному принятию – от полного неприятия до активной поддержки госпрограмм (как в Израиле).

Часть 6. Право и общество: законодательные ответы (кратко)

В этой заключительной содержательной части мы разобрали, как законодательство реагирует на вызовы ВРТ:

• Разные страны по-разному ограничивают круг лиц, допущенных к ВРТ: в одних только гетеросексуальные пары, в других разрешено и одиноким, и однополым (тенденция к расширению доступа – например, Франция недавно разрешила ЭКО одиноким и лесбийским парам). Также упомянуты возрастные лимиты для проведения процедур (часто есть верхняя граница для безопасности ребенка и матери).
• Рассмотрены меры по защите прав ребенка: законодательное закрепление отцовства/материнства при донорстве (чтобы ребенок не считался внебрачным), признание детей, рожденных суррогатными матерями за границей (по требованию судов, напр. ЕСПЧ)⁵, предоставление детям права знать о своем происхождении (как в ряде европейских законов). Также – борьба с возможной торговлей детьми под видом суррогатства (запрет коммерции, уголовные наказания за посредничество вне закона).
• Приведены примеры, как регулируются новые технологии: запреты на редактирование генома детей (после китайского случая 2018 г.), легализация «трехродительского» ЭКО в Великобритании (с контролем)⁸, трансплантация матки (пока регулируется как экспериментальная медицина).
• Отдельно отмечена тема социальной справедливости: вопрос финансирования ВРТ государством. Некоторые страны субсидируют несколько попыток ЭКО (признавая бесплодие болезнью, лечить которую – обязанность системы здравоохранения), другие – оставляют полностью на личные средства, что порождает неравенство. Тут этика сталкивается с экономикой: так, Израиль очень щедро финансирует, а, скажем, США – почти нет, и это разные модели.
• Законы стараются идти вслед за этическим консенсусом общества, но быстро меняющийся ландшафт ВРТ все время подкидывает новые задачи. В итоге правовое регулирование ВРТ сильно разнится по миру, и международных стандартов немного (кроме общих норм типа защиты от торговли людьми).
  Главный итог: государства стремятся найти юридический баланс между поддержкой репродуктивных прав граждан и охраной моральных ценностей и уязвимых сторон. Это требует тонкой настройки законов, зачастую – их постоянного пересмотра по мере развития технологий и сдвига общественного мнения.

Источники

1. Epidemiology of Assisted Reproductive Technology. MDPI.
2. Отношение Православной Церкви к ЭКО и суррогатному материнству. Московский институт теологии.
3. Frozen embryos in Spain. NCBI PMC.
4. Anonymous egg donation laws in the US and abroad. Cofertility.
5. Italy’s ban on international surrogacy. Durham University.
6. Which countries allow commercial surrogacy? Reuters.
7. Surrogacy regulations in the EU. European Parliament.
8. First UK baby with DNA from three people born after new IVF procedure. The Guardian.
9. Religious perspectives on reproductive technologies in Judaism. Springer.
10. Что говорят разные религии об ЭКО? IVF Turkey.
11. Surrogacy laws by country. Wikipedia.

*Статья носит информационный характер. Для профессиональной помощи обратитесь к специалисту.*

Специально для repclinica.ru